Можно ли сегодня победить коррупцию в России? На мой взгляд – можно. Думаю ее нельзя искоренить полностью, но можно и нужно довести ее размеры до минимального уровня, как это сделали другие страны, выигравшие в свое время битву с преступностью. Я имею в виду Гонконг и Сингапур.
Гонконг: первые результаты появились через год
Гонконг – одна из финансовых столиц мира. Чтобы добиться этого, властям понадобились гигантские усилия. В начале 1970-х Гонконг был очагом преступности: под крылом коррумпированной полиции процветали рэкет, наркоторговля и проституция. В 1973 году, когда власти решились на радикальные меры, губернатор Гонконга Мюррей Маклехоз (не снимке) упразднил бесполезную антикоррупционную службу, входившую в состав МВД, и вместо нее учредил Independent Commission Against Corruption (ICAC). Она стала подчиняться напрямую губернатору.
Чтобы избежать притока в ICAC продажных полицейских, на работу в комиссию принимали молодежь: выпускников лучших университетов и молодых специалистов, не успевших обзавестись вредными связями. Губернатор лично назначал каждого члена комиссии на шесть лет без возможности переизбрания.
ICAC состояла из трех департаментов:
- Оперативный занимался сыскной работой: вычислял и разрабатывал взяточников, допрашивал их и отправлял дела в суд.
- Профилактический выявлял коррупционные связи в госаппарате и изучал схемы взяточников. Главная задача состояла в том, чтобы найти уязвимые места в государственной машине.
- Департамент по взаимодействию с общественностью отслеживал настроения в обществе и освещал ход антикоррупционной работы.
ICAC получила беспрецедентные полномочия. Фактически ее сотрудники работали как военно-полевые суды: могли арестовать чиновника, руководствуясь лишь обоснованными подозрениями, долгое время держать его под арестом без предъявления обвинений, замораживать банковские счета. Многие радикальные нововведения были закреплены в законодательстве. Один из законов установил презумпцию виновности для чиновников, живших на широкую ногу – для ICAC этого было достаточно, чтобы возбудить уголовное дело. Обвиняемый мог избежать преследования, только если был в состоянии доказать легальность происхождения денег. В ином случае ему грозили десять лет тюрьмы.
Сотрудники ICAC сами могли бы легко пополнить ряды взяточников, но правительство позаботилось о том, чтобы этого не произошло. Зарплаты в ICAC были в среднем на 10% выше, чем у других служащих, за работниками ICAC надзирали общественные комитеты, составленные из чиновников, предпринимателей и представителей интеллигенции.
За долгие годы коррупция в Гонконге превратилась в разветвленную систему. Понимая это, ICAC первым делом взялась за крупную рыбу. Посадив за решетку самых влиятельных из продажных должностных лиц, она обезглавила коррупцию. Очень важно, что в сознании простых обывателей члены комиссии не стали карателями, хватавшими проворовавшихся чиновников по ночам. Этому способствовало то, что их работу с самого начала активно освещали СМИ. Параллельно с силовыми акциями правительство вело пропаганду, стараясь подключить к проблеме все!!! общество.
Работа ICAC стала приносить плоды уже через год. В 1974 году количество доведенных до суда коррупционных дел удвоилось по сравнению с предыдущим годом — 218 против 108. Сейчас Гонконг – одна из наименее коррумпированных стран в мире. Но в целом процесс борьбы с коррупцией занял почти 30 лет.
Сингапур: схватка в два этапа
Получив независимость в 1965 году, страна вынуждена была одновременно решать множество проблем. Одной из них была коррупция. Попытки противодействовать ей начались раньше – в 1952 году было создано Corrupt Practices Investigation Bureau (CPIB), директор которого подчинялся напрямую премьер-министру страны, однако скудный бюджет страны, недостаток средств и отсутствие правовой базы мешали проводить эффективную антикоррупционную работу. В 1960 году был принят «Акт о предотвращении коррупции» (РОСА). Он преследовал две цели: нейтрализовать коррупционно емкие статьи и ужесточить наказание за взяточничество. РОСА устранил несколько серьезных препятствий. Во-первых, он дал четкое и емкое определение всех видов коррупции. Взяточники не могли больше увиливать, получая «благодарность» в форме подарков и прячась за размытыми формулировками. Во-вторых, РОСА регламентировал работу CPIB и дал ему серьезные полномочия. В-третьих, он увеличил тюремные сроки за взятки.
Все это развязало руки CPIB: бюро получило разрешение задерживать потенциальных взяточников, проводить обыск в домах и на работе, проверять банковские счета и т.д. В ведомстве три отдела: оперативный, административный и информационный. Два последних кроме поддержки оперативной работы отвечают и за «чистоту» бюрократии. В их ведении были отбор кандидатов на высокие государственные должности, профилактические меры и даже организация тендеров на госзаказы.
Позже сингапурское законодательство несколько раз дополняли, например, в 1989 году ввели конфискацию имущества. Жесткий контроль дал неплохие результаты, поэтому власти перешли ко второму этапу борьбы с взяточничеством — «мягкому».
Начиная со второй половины 1980-х, правительство стало работать над «качеством бюрократии» Чиновникам серьезно подняли зарплаты (в дальнейшем это делали каждые несколько лет), что должно было удержать их от взяток. Сейчас оклады высших должностных лиц страны высчитываются в зависимости от средних заработков в бизнесе и доходят до $20-25 тыс. в месяц. И парламентарии, и население восприняли эту инициативу с недоверием, но создатель «сингапурского экономического чуда» премьер-министр Ли Куан Ю публично обосновал ее целесообразность.
Правительство задумало сделать профессию чиновника не только высокооплачиваемой, но и уважаемой. В Сингапуре на государственном уровне проповедуется принцип меритократии. Путь наверх открывается перед самыми умными, прогрессивно мыслящими и способными. За это отвечает CPIB. Вербовка происходит еще в школе, а дальше будущую элиту ведут: помогают поступить в университет, отправляют на учебу и стажировку за границу, поощряют успехи. Так постепенно чиновничий аппарат обновлялся правильно выученными и воспитанными кадрами, многие из которых пополняли ряды агентства. Все это на фоне жесткого подавления коррупционеров.
Политика кнута и пряника принесла плоды: уровень коррупции в Сингапуре упал в разы. Изменилось отношение инвесторов к Сингапуру. «Мы приветствовали каждого инвестора. Мы просто из шкуры вон лезли, чтобы помочь ему начать производство, – писал Ли Куан Ю. – В результате американские транснациональные корпорации заложили фундамент масштабной высокотехнологичной промышленности Сингапура».
Местная бюрократия считается одной из самых эффективных в мире. И самой высокооплачиваемой — заработки чиновников выше, чем у равных им по статусу служащих в США.
Как побороть коррупцию в России
Нам в России нужно создать систему, при которой быть «казнокрадом» не просто стыдно, но и опасно. Опыт Гонконга и Сингапура показывает, что, если руководство страны действительно намерено бороться с коррупцией, то оно должно сделать несколько шагов:
- Дать четкое определение видам коррупции и утвердить эти определения законодательно.
- Переподчинить органы по борьбе с коррупцией напрямую первым лицам государства России.
- Изменить кадровую политику: отбирать в органы по борьбе с коррупцией молодых, образованных сотрудников, не имеющих связей с коррупционерами.
- Обеспечить хороший уровень оплаты чиновников, сравнимый со средними заработками в ведущих отраслях экономики.
- Обеспечить хороший уровень оплаты сотрудников органов по борьбе с коррупцией;
- Обеспечить жесткий контроль на всех уровнях на соответствие расходов и доходов всех чиновников и членов их семей во всех ведомствах, институтах власти и госкорпораций;
- Обеспечить независимый контроль над работой органов по борьбе с коррупцией со стороны общества, независимого экспертного сообщества и СМИ.
- Обеспечить пожизненную дисквалификацию (с конфискацией имущества) государственных служащих, осужденных по коррупционным статьям.
Для борьбы с коррупцией необходимы: мужество, принципиальность, последовательность, неотвратимость наказания и жесткая политическая воля высшего руководства страны, только так можно преодолеть это зло.
Восприятие коррупции в мире 2012 году. Исследование Transparency International
Чтобы увеличить изображение, кликните по картинке.
Восприятие коррупции в странах G20 в 2012 году. Исследование Transparency International
Чтобы увеличить изображение, кликните по картинке.
Редакция Executive.ru благодарит Институт бизнеса и делового администрирования Российской академии народного хозяйства и государственный службы за помощь в подготовке публикации.
Фото: pixabay.com
Слава государственникам - державникам! Привет им из далёкого 1946-го.
По мнению исследователей[1], послевоенный голод был следствием сочетания ряда факторов:
развала сельского хозяйства страны, из-за последствий войны (недостаток рабочих рук, техники и лошадей, уничтожение многих сел на Украине и в Черноземье и т. д.). Так, численность трудоспособного мужского сельского населения после войны откатилась к уровню 1931 года, поставки сельхозтехники в годы войны фактически не велись, поголовье лошадей составляло около 45 % от довоенного, валовая продукция сельского хозяйства за годы войны сократилась на 40 %, поголовье скота сократилось в сравнении с концом 1930-х годов;
засухи 1946 года, которая привела к существенному, но не катастрофическому снижению урожая. Сбор зерна в 1946 году составил 39,6 млн тонн — на 16 % ниже, чем годом раньше и в 2,4 раза ниже, чем в 1940 г.[2];
политики советских властей: экспорта зерна за рубеж в том числе для достижения политических целей; создания стратегического зернового резерва на случай новой войны, несмотря на крайне неудовлетворительное обеспечение граждан СССР продовольствием; увеличения налоговой нагрузки на население параллельно со снижением оплаты труда и ростом цен.
Информация о событиях 1946—1947 годов как о голоде была впервые опубликована в СССР в 1988 году в «Истории крестьянства», тогда его причинами были названы только катастрофическая засуха и последствия войны. В монографии В. Ф. Зимы [2] приводятся доводы в пользу точки зрения, по которой одной из главных причин голода стала политика советских властей:
Голода 1946—1947 гг. в СССР могло не быть, поскольку государство располагало достаточными запасами зерна. Одна его часть, не самая крупная, экспортировалась. В течение 1946—1948 гг. экспорт составлял 5,7 млн т. зерна, что на 2,1 млн т. больше экспорта трех предвоенных лет. Другая, основная часть запасов никак не использовалась. На неприспособленных для хранения складах зерно портилось настолько, что не годилось к употреблению. По неполным подсчетам за 1946—1948 гг. в целом по СССР было начисто загублено около 1 млн т. зерна, которого могло хватить многим голодающим.
Имеются данные о 4,43 млн тонн экспорта [2]за 1946—1948 годы, причем из 1,23 млн тонн, экспортированных в 1946 году, по меньшей мере 500 тыс. т было экспортировано во Францию в первой половине года — то есть до начала голода, а в 1948 году (после его окончания) было поставлено на экспорт 2,59 млн. Таким образом, непосредственно во время голода за рубеж было вывезено до 1,4 млн тонн зерна.
Продовольственное снабжение и уровень жизни населения
Послевоенный кризис советской экономики (связанный с конверсией и началом холодной войны) привел к снижению и без того невысокого уровня жизни людей и поставил их на грань голода. Заработная плата рабочих снизилась почти вдвое[2], при средней зарплате молодого рабочего 200 рублей в месяц питание в заводской столовой обходилось в 8-9 рублей в день. При предприятиях и учреждениях поощрялось создание огородов, без которых выживание рабочих становилось невозможным.
Дефицит продовольствия в 1946 г. привел к тому, что государство сняло с продовольственного пайка практически все сельское население (100 млн человек), которому предлагалось выживать исключительно за счет собственного подсобного хозяйства. Однако из-за директив по максимизации хлебозаготовок, в 8 % колхозов оплата трудодней зерном была прекращена (в Черноземье не выдавали зерно больше половины колхозов), а большинство остальных выдавало не более 1 кг зерна в день. Денежная оплата труда в 30 % хозяйств не осуществлялась, поэтому приобрести продовольствие за деньги люди там также не могли. При этом в сентябре 1946 г. цены на хлеб в государственных магазинах были повышены вдвое. В то же время еще осенью 1945 г. были отменены льготы по уплате сельскохозяйственного налога для семей погибших на фронте и получивших инвалидность в ходе боевых действий, несвоевременная выплата налога грозила крупным денежным штрафом или конфискацией скота.
Помимо всего прочего, на самом пике голода в феврале-мае 1947 г. производилось фактически принудительное размещение очередного облигационного госзайма среди населения. Обращения людей в органы госвласти с просьбой вернуть деньги, которые могут спасти их семьи от голода, практически всегда оставались без ответа[2].
В лучшем положении в те годы было продовольственное снабжение рабочих оборонных предприятий, сотрудников милиции (они продолжали получать хлеб по карточкам) и номенклатуры.
Масштабы голода
Из воспоминаний… Курская обл., слобода Белая, Соколов Владимир Григорьевич, 1929 г.р.:
То время помнится действительно тяжелейшими испытаниями. Отец работал маляром в районе, я заканчивал учёбу и одновременно подрабатывал с ним. Часто бывало такое, что для того чтобы только пообедать — приходилось идти к отцу за несколько километров. Простой борщ из крапивы, да хлеб как глина — от которого чуть не умер как-то. А мать вообще непонятно что ела: как говорила — лепёшки из листьев и цветов липы. Люди находились всё время в режиме миграции: искали где и как выжить, на вокзалах обросшие и измождённые люди, на улицах можно и умерших видеть. И это всего лишь на следующий год после Победы…
Запасы зерна, предназначавшегося для снабжения городов, иссякли весной 1946 г. В связи с начавшимся голодом руководство отдельных регионов просило выдать зерно из госрезерва, но получило отказ.[2].
К весне 1947 г. в одной только Воронежской области число больных с диагнозом «дистрофия» составляло 250 тыс. человек, всего по РСФСР — 600 тыс., на Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс. Таким образом, не менее 1,7 млн человек в СССР числились «официально голодающими», смертность от дистрофии достигала 10 % от общего числа людей, которым был поставлен этот диагноз[2]. Также выросла заболеваемость т. н. «асептической ангиной» (анемия, вызванная употреблением в пищу неубранного зерна, бывшего под снегом) и другими болезнями, связанными с голодом, употреблением в пищу суррогатов (содержание примесей в хлебе достигало 40 %) и т. д. Особенно высокой была детская смертность, в начале 1947 г. составлявшая до 20 % общего числа умерших. В ряде областей Украины и Черноземья были отмечены случаи каннибализма[2]. Острый дефицит продовольствия, впрочем, не приведший к массовому голоду, существовал в СССР до конца 1940-х годов.
Приблизительный подсчет числа жертв голода 1946—1947 гг. является затруднительным из-за отсутствия достоверной демографической статистики по этому периоду (между 1939 и 1959 гг. переписей населения не было), попыток властей скрыть масштабы и сам факт голода (секретная переписка в 1946—1947 гг., «засуха» и «последствия войны» в 1980-х), ослабления контроля над текущим учетом населения в послевоенные годы. Известно, что в 1947 г. официальная смертность в СССР выросла в 1,5 раза (примерно на 800 тыс. человек, из которых половина пришлась на долю РСФСР), ухудшились и другие демографические показатели (рождаемость, регистрация браков и т. д.). В начале 1947 г. сверхсмертность от голода в РСФСР и на Украине перекрыла естественный прирост населения, численность сельского населения сократилась почти на 1 млн человек. По оценке М. Эллмана всего от голода в 1946—1947 гг. в СССР погибло от 1 до 1,5 млн человек[3]. Некоторые исследователи считают эти цифры завышенными[4].
Помощь голодающим
Запросы региональных властей о необходимости выдачи зерна из госрезерва либо оставались без внимания, либо удовлетворялись в объеме, в 2-3 раза меньшем необходимого, и через несколько месяцев после запроса. Некоторое улучшение снабжения происходило с середины 1947 г., когда пик голода уже был пройден. В это время советское руководство ввезло из Китая 200 тыс. тонн зерна и бобов сои, на Украину и в Белоруссию поступала «помощь жертвам войны» по каналам ООН [2].
Социальные последствия
В отличие от голода 1932-33, такие меры как тотальное изъятие продовольствия у колхозов, не выполнивших план, на практике не применялись. В то же время было осуждено более 10 тыс. руководителей колхозов, обвиненных в недостаточной жесткости по реализации плана заготовок зерна[2] или его утаивании. Репрессиям подвергались и «расхитители зерна», круг которых по закону был чрезвычайно широк (см. Закон о пяти колосках).
Страх голодной смерти привел к небывалому росту преступности (за хищения хлеба в 1946-47гг. были осуждены около 400 тыс. человек) и, как следствие, к увеличению числа заключенных в советских лагерях, труд которых использовался все шире[5]. В ряде районов государственные хлебозаготовки встретили вооруженное сопротивление, в крупных городах стали распространяться листовки с призывами к акциям гражданского неповиновения. Значительно выросло количество должностных преступлений, развился теневой рынок продовольствия, на котором перепродавались полученные в спецраспределителях или украденные продукты.
В условиях ослабления контроля над учетом и миграциями населения, многие голодающие сумели выехать из сельской местности в города и более благополучные районы страны, где выживали, нанимаясь на стройки, или вели нищенский образ жизни (борьба с нищенством в городах началась только в середине 1950-х). Наряду с послевоенной разрухой, отток населения также способствовал продолжительному упадку сельского хозяйства в СССР, довоенные показатели производства которого были восстановлены только к середине 1950-х годов. За это время из советской сельской местности так или иначе выехало более 10 млн человек.